«Каждый выход из дома для нас—трагедия». Затянувшийся ремонт двора превратил жизнь пенсионерки с инвалидностью в кошмар
Гастарбайтеры, иногда появляющиеся у дома, не могут сказать, ни к какому предприятию относятся, ни когда ремонт будет завершен.
Развороченный двор стал полосой препятствий для всех жильцов, особенно для мам с колясками и пенсионеров. Для Любови Ивановны Душаевой и ее дочери Виктории Марининой происходящее – настоящая катастрофа. 76-летняя пенсионерка передвигается на инвалидной коляске (шейку бедра она сломала год назад на гололеде в этом же дворе, причем в день выборов президента). Три раза в неделю ей нужно ездить на гемодиализ. Это и раньше было непростой задачей, так как в старом доме нет пандуса. Теперь социальное такси, перевозящее инвалидов, не может заехать во двор, останавливаясь на углу дома. Виктория волочет коляску с пожилой матерью по песку и щебню и, надрывая жилы, через яму затаскивает на крыльцо.
Сломала ногу в день выборов
Виктория с матерью ждут нас у поворота к девятиэтажке – там, где их высаживает социальное такси. Любовь Ивановна – тихая улыбчивая женщина с тонкими чертами лица. Рассказывает, что родилась в 1949 году в городке Красноармейск Донецкой области. Отец работал в шахте, мать – на заводе «Металлист», выпускавшем обручи для бочек. В семье росли две дочки. В голодные послевоенные годы выживали за счет козы.
Любовь Ивановна закончила химико-технологический техникум, потом – политехнический институт. Познакомилась с мужем Виктором, который приехал в Донецкую область в командировку. Виктор Петрович увез невесту в Саратов – он работал инженером авиазавода. Летал в командировки в экзотические страны, покупавшие советские Яки. «Был на Кубе, на Филиппинах. Настраивал панели самолетов и обучал пилотов. Привез с океана сушеную морскую звезду и две огромные ракушки. До сих пор шумят», – улыбается Виктория.
Семья ждала его дома. Жили сначала в бараке на улице Кавказской. В 1982-м переехали в кооперативную квартиру на Энтузиастов.
Любовь Ивановна работала заведующей химчисткой. Уже в почтенном возрасте учила детей рукоделию в подростковом клубе. Пенсионерка и сейчас любит вышивать.
В 2010 году женщина попала в больницу. Анализ показал креатинин 1400 микромоль на литр при норме до 80. Отказали почки. Таковы оказались осложнения гормонального лечения щитовидной железы. С тех пор Любовь Ивановна через день проходит процедуру гемодиализа.
«Поначалу медицина, видимо, надеялась на удачу – вдруг новые почки отрастут? – невесело шутит Виктория. – Маме пять лет не давали первую группу инвалидности. Несколько лет не предоставляли социальное такси, мы нанимали машину за свой счет».
17 марта 2024 года Душаева отправилась на избирательный участок голосовать за президента. Накануне прошел ледяной дождь. Любовь Ивановна, дисциплинированная, как большинство пенсионерок, была уверена, что в такой важный день коммунальщики с утра посыплют лед песком. Между вторым и третьим подъездами своего дома пожилая женщина поскользнулась и упала. К счастью, сосед – сотрудник МЧС, – поднял ее и вызвал «Скорую». В больнице поставили диагноз: перелом шейки бедра с раздроблением и смещением. Врачи предупредили, что пострадавшая вряд ли встанет на ноги.
«Рабочие лежат на лавочках»
«С тех пор мы на колесах», – говорит Виктория, толкая коляску по рытвинам под окнами девятиэтажки. Впереди между ямами виляет китайская иномарка, хотя по такому двору лучше ездить на «Урале». На крыльце соседнего подъезда, беспомощно оглядываясь, стоит пенсионерка с палочкой. Прохожие помогают ей перебраться через «окоп», оставшийся на месте тротуара, и через высоченный бордюр. Вообще-то в СНиПах много чего написано о «заглублении бортового камня» – в каких местах и какой высоты он должен быть с точностью до долей сантиметра. Но здесь ни о чем подобном, похоже, не слышали.
Коляска Душаевой увязает в песке. Вытащить ее и затолкнуть на крыльцо удается только втроем. Сухонькая Любовь Ивановна вместе со своим транспортом весит около 70 килограммов.
Отдышавшись, Виктория рассказывает, что двор действительно нуждался в ремонте: «У нас не двор, а шоссе. Чтобы дойти до мусорки напротив подъезда, нужно пропустить несколько машин. Рядом детская поликлиника, туда все едут через нас. Через нас разворачиваются грузовики, которые привозят товар в магазин. Машины с АЗС тоже едут по нашему двору. Жильцы из соседних новостроек ставят свои автомобили у нас под окнами. Пылища такая, что я на четвертом этаже вынуждена каждый день мыть стекла». Жильцы давно хотели положить во дворе новый асфальт и поставить шлагбаум. Но не предполагали, что работы затянутся и мечта о комфорте обернется кошмаром.
По словам Виктории, асфальт сняли в конце апреля. Через неделю воткнули полуметровые бордюры. С тех пор не делается ничего. «Рабочие – их всего три человека, – появляются не каждый день. Бригадира у них нет. По-русски понимают плохо. В основном, лежат во дворе на лавочках. Говорят, что ждут щебень, мол, раскидают и уйдут, а потом будет кто-то другой. Теперь каждый выход из дома для нас – трагедия». Председатель ЖСК говорит жильцам, что «ремонт затеял райисполком, когда закончат – неизвестно».
Пандуса в подъезде нет. У стены слева от лестницы стоит старая фанерная дверь, которую можно положить поверх ступенек. «Председатель сказал: это всё, что могу вам предложить», – разводит руками Виктория. Кое-как она затаскивает коляску на площадку первого этажа. В узкие двери лифта коляска проходит впритык. Чудом в кабине умудряется уместиться еще и Виктория.
Летом и осенью 2024 года здание обследовали комиссии из мэрии и областного министерства строительства. Заключили, что приспособить старую девятиэтажку для нужд инвалида невозможно. Согласно постановлению правительства РФ от 2016 года это «является основанием для признания жилого помещения инвалида непригодным для проживания». Городские власти рекомендовали семье обратиться в администрацию Заводского района, уверив, что «вопрос предоставления помещения, отвечающего требования доступности для инвалида, будет рассмотрен в рамках целевых программ». В районной администрации заявили, что надеяться на помощь государства не стоит: пенсионерка с дочерью не впишутся в льготные программы из-за «лишних» квадратных метров.
Чиновники дали ценный совет: продать «трешку» в старом доме и купить «однушку» в новостройке с пандусом. Виктория выставили квартиру на продажу, но «рынок стоит, ведь ипотечная ставка на вторичку – 28 процентов, за два месяца у нас не было ни одного просмотра».
Всё для блага человека
Виктория провозит маму по узким коридорам тесной квартирки, помогает пересесть на кровать. Здесь Любовь Ивановна проводит всё свое время – выбираться на улицу слишком мучительно, тут уж не до прогулок.
Из-за постоянного подъема тяжестей у Виктории скачет давление, болит голова. В дни поездок на диализ ей бесплатно помогает милосердная женщина из церковного прихода. У добровольной помощницы – шестеро детей. Если она не может приехать, «грузчика» приходится нанимать. Только за то, чтобы поднять коляску на крыльцо или спустить, нужно заплатить 100 рублей. Итого – 600 рублей в неделю, если выходить из дома только на диализ. Пособие по уходу за инвалидом первой группы составляет 1200 рублей в месяц.
Раньше Виктория работала в охране детского сада. «Трехразовое питание, 30 тысяч рублей в месяц, два выходных в неделю. Красота!» – с улыбкой вспоминает она. Женщина рассчитывала дотянуть до пенсии: из-за реформы выход на заслуженный отдых отодвинулся до 2028 года. После того, как Любовь Ивановна лишилась возможности ходить, Виктория была вынуждена уволиться. Теперь семья живет только на пенсию старушки. Виктории полагаются лишь дополнительные баллы к будущей пенсии. «Их начисляют не автоматически. В конце года я должна найти свидетеля, который подтвердит, что я действительно ухаживаю за мамой, уговорить человека бросить его собственные дела и тащить в Социальный фонд на «дачу показаний». Тогда мне сделают перерасчет стажа», – объясняет собеседница.
После несчастного случая Душаевой понадобились ортез, коляска, кресло-туалет, ходунки, памперсы и т. д. Но, как оказалось, тем, чья инвалидность была оформлена в связи с заболеванием почек, а не опорно-двигательного аппарата, такие средства реабилитации не положены. Маринина купила всё необходимое за свои деньги, потратив около 100 тысяч рублей.
Чтобы получить технические средства от государства, нужно внести изменения в индивидуальную программу реабилитации и абилитации (ИПРА). На это ушло восемь месяцев. Виктория полагает, что переоформление затянулось, так как за год в поликлинике сменилось три участковых терапевта. «В марте 2025-го мы, наконец, встали в очередь на технические средства в Социальном фонде. Сколько придется ждать, неизвестно. Сейчас приходят ребята с СВО, им тоже нужно», – разводит руками собеседница.
Пришлось повоевать и за социальное такси с подъемником. «Раньше нам давали легковую машину. Набегалась я по кабинетам, пока доказала, что бабушку на коляске туда не запихнешь», – рассказывает Виктория.
По словам Марининой, в поликлинике огромные очереди. Чтобы попасть к терапевту и получить льготный рецепт на лекарства для мамы, она приходит к 6.30-7.00 утра. Недорогие препараты она покупает за свой счет, лишь бы не проходить круги бумажного ада. «Но вот мемантин, который мама принимает уже шесть лет, подорожал до 5 тысяч рублей за упаковку. Мы его не можем себе позволить, – говорит Виктория. – Три недели назад терапевт пообещал оформить льготный рецепт. Я пришла в аптечный пункт, а там говорят: на вас нет бумажки. Пришлось снова записываться к терапевту, а у него всё забито на две недели вперед».
