«Больше мы биологи, чем бизнесмены». Репатрианты из Узбекистана оберегают лес в Лысых Горах

Супруги-биологи Севар Муратходжаева и Равиль Валиахмедов приехали в Саратовскую область из Ташкента по программе переселения соотечественников в 2016 году. Вчерашние столичные жители не планировали надолго задерживаться в поселке, но в первую же весну полюбили лысогорский лес и поняли, что они дома. 

Кабинет Севар Муратходжоевой находится на цокольном этаже «Центра дополнительного образования для детей» поселка Лысые Горы. Через небольшие окна под потолком проходит не так много дневного света, но в помещении по-настоящему солнечно. Освещает его сама хозяйка – яркий энергичный педагог с озорными локонами – а дружелюбное и расслабленное настроение задает диван, любимец всех учеников. На стенах – детские рисунки, огромные советские плакаты. В дальних шкафах – книги по биологии, коллекции минералов, древесины и восковых яблок разных сортов, учебный микроскоп. Почти все это привезено из Ташкента. Прямо при входе – собранные биологами уже здесь коллекции гнезд разных птиц и черепов животных: мыши, норки, кошки, собаки, барсука, куницы, барана, лося, медведя. Их вываривал, отбеливал и склеивал Равиль Валиахмедов и дети под его руководством. Самыми крупными, конечно, занимался только Равиль Маратович. Севар Фархадовна подчеркивает, что ни одно животное не было убито специально: чьи-то кости находили в лесу, посадках и огородах, некоторые звери стали жертвами браконьеров. Биологи с упоением рассказывают о каждом предмете в кабинете, а друг друга по академической традиции супруги называют только по имени-отчеству. 

 

Севар и Равиль познакомились в студенческую пору, когда учились на биологическом факультете Национального университета Узбекистана, а по-настоящему сблизились на полевых практиках. «В поле человек меняется, показывается его истинный характер», – объясняет Севар. Вскоре молодые люди поженились, завели детей. После вуза устроились на противочумную станцию (Равиль был заведующим лабораторией зоологии, а Севар руководила виварием, разводила животных для опытов), после сокращения финансирования перешли в интернат для слабослышащих детей, научились говорить жестами и работали воспитателями. 

Постепенно в жизнь молодой семьи стала вмешиваться геополитика. После распада СССР начался отток русскоязычного населения из среднеазиатский республик, и к началу 2010-х Узбекистан практически полностью перешел на национальный язык.  «Несмотря на то, что я наполовину узбечка, я вообще узбекского не знаю. Мои родные по узбекской линии тоже не очень хорошо его знали. Они были «дети» Советского Союза. Мой дедушка из кишлака стал академиком, директором института онкологии», – вспоминает Севар. В семье Равиля – татары и афганцы, он также не знает узбекского, не было нужды учить его: друзья в школе и на улице были самых разных национальностей (и русские, и корейцы, и казахи), а говорили все по-русски. С годами языковая среда сжималась. Дошло до того, что разговаривать стало буквально не с кем. Супруги поняли: пора уезжать. 

«В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов» 

Дорога из Ташкента вела прямиком в Лысые Горы – на родину бабушки Севар, откуда та уехала в начале 1950-х. В послевоенные годы в поволжской глубинке царили холод и голод, и когда соседка рассказала, что в Ташкенте «берут на завод», 16-летняя Нина сразу вспомнила, с каким теплом отзывался о тех краях ее отец. Еще до войны он с другими лысогорцами ездил на разведку в Среднюю Азию и говорил, что там солнечно и все очень вкусно. Недолго думая, девушка собралась и уехала. На месте отучилась, устроилась на завод, вышла замуж за приехавшего из Смоленской области парня и родила детей. Бабушка Нина, ее дети и внуки не забыли о своей малой родине и вплоть до распада СССР часто гостили в Лысых Горах. Севар тоже бывала здесь в детстве, ее память сохранила местные пейзажи. 

Женщина внесла в заявку на участие в программе переселения соотечественников пять человек: себя с мужем, двух сыновей и маму Екатерину Михайловну. Бабушка к тому времени уже умерла. В анкете нужно было указать предполагаемый регион размещения  – «Саратовская принимала хорошо, мы это знали». «А еще был вопрос: хотите ли вы, чтобы вам предоставили жилую площадь? Но нам уже подсказали: если скажем, нужно жилье, то нам не дадут. Саратовская область не располагает. Вот если бы мы на север куда-то заявились, там бывает, что кому-то дают. Надо сказать: нам от вас ничего не надо, только дайте ускоренное гражданство», – объясняет Севар. 

Весной 2016 года репатрианты приехали в Лысые Горы. Вчерашние столичные жители не планировали надолго оставаться в поселке городского типа, присматривали дома в Саратове, но достойных вариантов не попадалось: денег, вырученных с продажи квартиры в Ташкенте, ни на что не хватало. Вскоре жизнь все расставила по местам. «Мы же по образованию и по сути биологи, мы не можем не наблюдать за природой. Раньше для этого нужно было специально два с половиной часа ехать. А здесь мы «дорвались». В первые же выходные взобрались на Лысую гору, принялись осматривать, где какие дорожки. Это был май – пророждение природы. Шли тихонечко вдвоем и встретили редкие биологические виды, которых с тех пор не встречали. Нам все так понравилось. Летом мы поняли, что останемся здесь», – вспоминает Севар. 

Поиск жилья уже в Лысых Горах обернулся новой проблемой. «Здесь часто низкие потолки (2,3 метра, чтобы протопить было проще), и наш шкаф – 2,5 метра – он бы просто не влез. И вот оказалось, что в отличном месте давно продается дом, все как надо: 100 квадратов, потолки высокие, все удобства. Но в ужасном состоянии, жить там было нельзя. Зато какой вид из кухонного окна на Лысую гору! Всех птиц видно. Сейчас зимой мы каждое утро за завтраком наблюдаем, как краснокнижный орлан-белохвост летит по своим делам. И Равиль Маратович бежит за своим фотоаппаратом», – рассказывает Севар. 

8 июля семья въехала в свой новый дом. Все впятером улеглись на полу в единственной отремонтированной комнате, включили телевизор и очень удивились – показывали концерт в честь Дня семьи – «Мы и не знали, что в России есть такой праздник, растрогались. А на следующий день принесли домой стол, наш первый предмет мебели. С тех пор, вот уже восемь лет, каждый год мы отмечаем наш собственный праздник – День стола». 

От юннатов до эковожатых 

В первые годы после переезда было очень тяжело. Равиль сразу устроился учителем химии и физики, школа № 1 как раз искала педагога. Севар занималась документами и ухаживала за младшим сыном. Пенсию Екатерине Михайловне еще не назначили, а учительская зарплата в 10 тысяч «даже по тем времена была маленькая, на нее нельзя было выжить». Семья «доедала» деньги, оставшиеся от продажи ташкентской квартиры после покупки дома. В 2017 году накопления уже таяли на глазах и Севар устроилась на декретную ставку вожатой во вторую школу, через два года ее перевели на нынешнее место – в «Центр дополнительного образования для детей». Спустя пару лет сюда перешел и Равиль. Оба супруга – педагоги дополнительного образования. 

С первых дней работы на новом месте переселенцы начали прививать ученикам любовь к лысогорской природе – «так как Равиль Маратович все-таки не химик, то периодически к концу урока скатывался на биологию и рассказывал, как тут интересно в лесах, что встречается». По субботам, в свои выходные, педагоги водили детей на природу – желающие находились всегда. Сейчас эти походы стали обязательной частью дополнительного образования, а субботы – самыми активными рабочими днями для Севар Фархадовны и Равиля Маратовича. 

С 2019 года Севар ведет четырехлетнюю программу «Лесные рейнджеры». Ученики первого года – «юннаты» – только начинают изучать природу, на второй год «смотрители» готовят мероприятия, связанные с лесом, определяются со своими интересами. На третий «исследователи» готовят индивидуальные учебно-исследовательские проекты: собирают коллекции насекомых и грибов, изучают особенности произрастания краснокнижных видов в лысогорском лесу — их работы возят на выставки и используют на занятиях с другими детьми. В последний год опытные «эковожатые» уже помогают педагогу с организацией больших мероприятий. Например, экослета. В прошлом году экослет «Лысогорье» получил поддержку «Фонда президентских грантов» (чтобы ее участвовать в программе, педагоги вместе с мамой Екатериной Михайловной зарегистрировали НКО) и мероприятие вышло по-настоящему масштабным – шесть дней ребята жили в палаточном лагере на территории экостранции. Готовились к слету основательно: на денежный грант закупили палатки, оборудование, определители видов, бинокли, раздаточные материалы. В этом году денег от Фонда не было (грантовая заявка почти такая же, как в 2023-м, особо и не рассчитывали на победу), поэтому слет длился всего три дня и питание пришлось оплачивать родителям, зато программа была более концентрированная. Дети остались довольны.

Севар подчеркивает, что на ее занятиях всегда расслабленная атмосфера, «обязаловки» детям и так хватает. Ее задача не готовить к ЕГЭ, а научить биологии, передать свою любовь к науке, которую она еще в детстве впитала от отца – «это очень обширный предмет, здесь каждый что-то найдет для себя». Равиль и Севар уверены, что надо помогать детям искать свое место в жизни еще в средней школе – «профориентация начинается в 10-11 классе, а они уже хотят деньги зарабатывать. Она должна быть с раннего возраста, с 7 класса. Мы им должны предложить, они — попробовать. А не так: поступают в вуз, пробуют и разочаровываются. Сколько сил и энергии, а люди потом занимаются не тем». Равиль вспоминает, что в одном из наборов ребят биологическое направление никто не выбрал, разбрелись в разные стороны: МЧС, медицина, преподавание русского языка – «зато они узнали, что это не для них, остались воспоминания на всю жизнь, приятное время в компании друзей, походы ночные, это их опыт». 

Бывает и наоборот. Несколько лет назад одиннадцатиклассница Алиса Стрельникова, которая никак не могла выбрать, куда поступать, огорошила своих учителей: иду на биофак СГУ! «Доболтался Равиль Маратович. Мы в походах рассказывали о своей жизни, командировках, как в Нуратинском заповеднике работали и дипломы писали. И вот она определилась. Поступила, оказалось – оно. Ей все нравится», – рассказывают педагоги. Сегодня студентка четвертого курса и уже сама работает с детьми: Алиса Олеговна – педагог-организатор «Областного центра экологии, краеведения и туризма». Но и связь с домом девушка не теряет, помогает учителям во всех проектах и продолжает изучать родной лес. «У нее работа дипломная по составлению орнитофауны урочища Лысая Гора. Соответственно, будет уже комплексный учет. Когда мы сюда приехали, столкнулись с тем, что по этой территории нет никакой информации: кто обитает, какая популяция. Вообще по Саратовской области как средней полосы России. Может, есть какие-то старые советские данные, современных мало», – объясняют учителя. 

Экотропа 

Через детей Равиль и Севар стараются привить любовь к лесу и взрослым лысогорцам. Как объясняют биологи, ответственное отношение к природе эволюционно не заложено в человеке – «Мы развивались как приматы, которые мигрируют по территории. Тут навалили – дальше ушли. Все у нас было органическое, не было страшно, что мы где-то мусорим. Но мы изменили образ жизни, а тип поведения, сознание так просто не меняется. Нужно приучать». Севар говорит, что уже видит результаты своей просвещенческой работы, и приводит в пример отношение местных жителей к экологической тропе. 

Все началось в апреле 2016 года, когда репатрианты только перебрались в Лысые Горы. «Весна, грязь, документы, приехали к бабушке [сестре бабушки, – прим. автора], дом небольшой, она пожилая, мы все «на головах» друг у друга спали. И чтобы как-то разгрузиться психологически, мама предложила прогуляться в лесу. Мы тогда еще места не знали, пошли по дорожке. Комаров – тьма. Младшему сыну еще двух лет не было, он заснул на руках, и уже тяжело нести, надо куда-то положить. На развилке встали, мама говорит: “Решите, куда Давида можно, вы же биологи”. Я говорю: “Вот туда поднимемся, открытое пространство, комаров не так много”. Положили под дубом, а мы посидели, отдохнули. Как проснулся, домой пошли. И потом уже, когда мы работать стали, здесь начали делать экотропу», – рассказывает Севар. 

Устроившись на работу, Севар и Равиль стали водить детей на уборку леса. Он в пешей доступности от жилых домов, поэтому мусора было очень много. К тому же отдыхающие устраивали пикники и жгли костры между деревьев, чего делать категорически нельзя, нужно было их оттуда «выманивать». Расчистили тропу, обустроили открытую площадку для отдыха. Сын педагогов Даниил, тогда еще шестиклассник, под руководством родителей нарисовал макеты стендов, которые рассказывают об обитателях леса: растениях, птицах, представителях водного мира. При поддержке местной администрации и Лысогорского лесничества распечатали и установили информационные баннеры, построили деревянную арку на входе, кормушку для птиц, лавочку. А еще большую беседку со столом в том самом месте, где спал маленький Давид. В июне 2021 года прошло торжественное открытие нового маршрута. По меркам экологических троп, говорит Севар, лысогорская получилась совсем небольшая, «учебная», всего 1 300 метров, зато оборудована щитами, как в национальных парках и «благодаря необычному дизайну это не было так финансово затратно, как это выглядит внешне и как запрашивают подрядчики в заповедниках». 

«Первое время, когда мы только готовили эту территорию, нам говорили: “Много раз тут делали, ничего не будет”. Все думали: раз убрали, можно еще накидать. Но когда поставили щиты и все остальное, люди стали задумываться, а кто это сделал и для чего. Пусть варварство у нас и распространено, но если красиво, даже варварам становится жалко. С 2021 года наши баннеры стоят, ни один не порезали, птичкам усики не пририсовали», – с гордостью отмечает Севар. Сейчас лысогорцы меньше безобразничают в лесу, гуляют по экотропе и даже подкладывать еду в птичью кормушку. «Как только снег выпадает, птицы уже сидят: “А где еда?” Уже скоро будут нам выписывать требования и жалобы писать в Минприроды», – шутят биологи. 

Однако чистота еще не окончательно воцарилась в лесу. Мусора хоть и стало меньше, вовсе он не пропал. Особенно расстраивают биологов раскиданные влажные салфетки: «Все люди чистоплотные – это катастрофа! Почему же не убирают за собой?» Салфетки делают из пластикового сырья, и они не разлагаются – «лучше бы туалетной бумагой пользовались». Севар с горечью вспоминает, как выкопанный детьми туалет кто-то накидал пятилитровые бутылки. Из-за подобного отношения к лесу педагоги особо не «рекламируют» экотропу «Лысогорье» – «в Ташкенте мы водили людей в горы, знаем, как это бывает: открываешь новый маршрут и это как ящик Пандоры. Все желающие начинают ехать: заваливают мусором, жгут костры в пожароопасный период. Поэтому только ответственные туристы под нашим контролем». Севар подчеркивает, что в их походах главное – это просвещение («идем по обстоятельствам природным, рассказываем о том, что встречаем»), а не пройденные километры и не нажива. «Не то, что мы пришли и давай развивать здесь экотуризм, лишь бы заработать. Больше мы биологи, чем бизнесмены. Была бы возможность бесплатно водить туристов, то и бесплатно бы водили. Просто зарплата у нас обычная педагогическая, и деньги нужны, чтобы мы могли себе позволить не уезжать на заработки (а такие мысли были) и работать здесь», – объясняет собеседница.  

Первая муниципальная 

Биологи не хотят оставлять свои проекты. Прежде всего, экостанцию «Лысогорье», созданную в мае 2022 года на базе «Центра дополнительного образования для детей» (ЦДОД), где они проводят занятия для ребят четырем направлениям: «Агро», «Био», «Лесное дело», «Экомониторинг». Экостанция – это модель дополнительного естественнонаучного образования, которую Министерство просвещения РФ активно развивает с 2020 года. Сейчас их больше пятидесяти, все в региональных центрах. «Лысогорье» стала первой в России экостанцией из небольшого муниципалитета. Ее курирует «Областной центр экологии, краеведения и туризма» из Саратова.

Для экостации на заднем дворе ЦДОД выделили полгектара земли с видом на Лысую гору. Заброшенный пустырь стараниями педагогов, учеников и их родителей превратился в удобную площадку для занятий и мероприятий. Именно здесь стояли палатки и собирались вокруг костра участники экослетов. Планы у биологов на эту территорию грандиозные. Сперва беседка, ее уже начали строить при поддержке Лысогорского лесничества. А от нее лучами будут расходиться дорожки. В разных зонах высадят хвойники, кустарники, плодовые деревья, ароматные травы. А дальше – агрокомплекс, гараж переделают в биостанцию с зоологическим музеем, лабораторией и залом для занятий. Это по плану. Если будет финансирование. 

Особо охраняемая 

Второй большой проект Равиля и Севар – создание особо охраняемой природной территории (ООПТ) в Лысых Горах. К тому, чтобы лес получил особый статус биологи двигаются уже несколько лет, и в 2024 году наконец-то вышли на финишную прямую. 

«Когда мы сюда приехали, нам все говорили: это памятник природы. А мы в документы залезли – нет», – вспоминает Севар. Как объясняют биологи, лес нуждается в государственной защите, поскольку вплотную примыкает к жилой застройке – «всегда у таких мест есть антропогенная нагрузка, плюс сейчас активно развивается внутренний туризм, повсюду строятся глэмпинги [домики для отдыха на природе со всеми удобствами и полноценным отельным обслуживанием, – прим. автора], мы не против них, но не хотим, чтобы они появились на этой территории. В Саратовской области достаточно земли, а здесь нужен пеший просветительский туризм без машин и электричества». 

Несколько лет педагоги со своими учениками исследовали местность, выясняли, какие краснокнижные виды где обитают. К 2022-му проект ООПТ «Урочище Лысая Гора» был готов. Потом два года ждали экспертизу. Ее можно провести за свой счет, но откуда у учителей такие деньги? Встали в очередь на финансирование от Министерства природных ресурсов и экологии Саратовской области. У ведомства тоже есть разнарядка сверху о создании сети ООПТ в регионе (нацпроект «Экология»), поэтому чиновники процесс особо не затягивали. В 2024 году средства выделили и работа закипела. 

Биологи планировали выделить под охранную территорию только Лысую Гору – 262 гектара. Приехавшие эксперты сказали, что подходить стоит более комплексно: должна быть не только сама зона, но и буфер — «нужна логическая граница, чтобы люди понимали, куда можно, куда нельзя». По новой схеме, охранный статус должны получить уже 540 с лишним гектаров. Карту будущего памятника выверяли по GPS, причем, подошли к вопросу без формализма, чтобы не конфликтовать с местным населением – «вот, например, здесь пляж, люди отдыхают. Смысл здесь загораживать? Против естества уже не пойдешь». Также за границей оставили луг, который регулярно скашивают, и популярный родник – «люди будут приезжать за водой, как бы нарушая, только создадим сами себе проблемы». 

Объект уже получил паспорт, все документы отправили в Москву. Биологи ждут заветного документа и мечтают о том, как будут развивать памятник природы. Прежде всего, хотят создать станцию кольцевания птиц: здесь пернатых будут отлавливать, определять их вид и пол, измерять, взвешивать, а затем надевать кольцо и отпускать на свободу. Эти данные нужны, чтобы составить общую картину экологического состояния местности. 

Еще биологи планируют подаваться на грант для развития территории. ООПТ будет иметь региональное значение. Это статус защитит местность от застройки, вспашки и вырубки, но денег с собой никаких не принесет, даже специалистов в помощь не дадут. «Мы хотим реализовать потенциал этой территории. Создать центр комплексного научно-популярного туризма. Чтобы можно было принимать людей, где-то размещать их, чтобы сюда приезжала молодежь: и музей посмотреть, и в поход сходить. В России есть такие места, но это Север. Ладожская орнитологическая станция – пример для нас. В средней полосе почти ничего такого нет. Я хочу, чтобы со всей России к нам приезжали», – с вызовом в голосе говорит Севар. 

Река ушла – ищи, как жить без реки 

«Когда мы переехали, к нам пришла соцработница проверить, в каких условиях живут наши дети, все спрашивала, почему мы здесь остались. Ответила ей, а она: “Вы так рассказываете, как будто мы в раю живем!” Ну а что, не в раю? Посмотрите, все хорошо. Или всем нужны только торговые центры? Да, есть проблема с транспортным оснащением. У нас со школы дети не могут домой уехать. У автобуса обед. Да, но и в городе есть минусы: шумно, нет свежего воздуха. Мы как раз городские жители и понимаем, что здесь хорошо, а деревенские всегда почему-то недовольны, – делится Севар. – Мы приехали, все говорят: работы нет, работы нет и не будет. У нас две проблемы в России: нет специалистов и нет свободных мест. 8 лет так живем».

Собеседница раскрывает секрет своего взгляда на мир. «Знание биологии мне позволяет спокойно относиться к жизни. Если река ушла – ты хоть что делай, ее не вернуть. Надо смотреть, как сейчас жить без реки: либо мигрировать, либо приспосабливаться. Сидеть и ныть о прошлом времени – оно не вернется. Должен быть лимитирующий фактор, как в природе. Должна быть система, что выживает только приспособленный. А спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Здесь дольше советская власть была что ли? Как-то все ждут, что кто-то придет и тебе что-то сделает. С какой стати? Вот тут [на экостанции, – прим. автора] все кошу я все лето. Я не говорю: “А кто мне покосит эту территорию?” Мы дома ремонт не делаем, вкладываем сюда силы. Ребята лето потратили, чтобы здесь все лишнее вырубить. Никто не придет и не сделает. Если ты что-то хочешь – ты должен сделать сам».