«Мне 20 лет»: что интересного показали на «Саратовских страданиях»
Несмотря на сложности и искусственно созданные международные барьеры, организаторам удалось показать фильмы со всех континентов мира, сохраняя город и страну в мировом культурном контексте. Журналист Антон Морван побывал на фестивале, отсмотрел работы конкурсной программы и решил поделиться впечатлениями от увиденного с читателями «Свободных».
Весь мир на экране
Аргентина, Бахрейн, Беларусь, Бельгия, Бразилия, Германия, Греция, Израиль, Индия, Иран, Испания, Италия, Казахстан, Китай, Сербия, США, Турция, Финляндия, Франция, Чехия, Чили и, конечно же, Россия. Такова была география работ, присланных в этом году. Как рассказал арт-директор Дома кино и член оргкомитета фестиваля Роман Васильев, всего в этом году на «СарСтрад» прислали 2405 фильмов из 122 стран. Больше всего картин предоставили документалисты из России, Индии, Ирана, Бразилии, Испании и США.
Программа «СарСтрада» по традиции оказалась настолько насыщенной, что посмотреть все картины за несколько дней было просто нереально. Основные конкурсные работы показывали в большом зале Дома кино, параллельные («Саратов — открытый город», «Наша кинофабрика», «Коротко», «Саратовские страдания. Art») — в малом зале, музее Павла Кузнецова, юридической академии, театральном институте, кинотеатре «Пионер», ДК «Россия» в Саратове и «Покровский» в Энгельсе, а также на других многочисленных площадках. Помимо показов, проходили лекции, мастер-классы, презентации и выставки.
Под стать мировым веяниям, темой ключевых работ фестиваля стала жизнь малых народов в самом широком контексте. Например, получивший главный приз «СарСтрада» и приз зрительских симпатий фильм «Против ветра» Татьяны Соболевой. Это добротный документальный эпос с полным погружением в трудную жизнь ногайского народа, затерянного в песках северного Дагестана. Мало кто знает про проблемы прикаспийских степей и пустынь, про которые еще в конце 1920-х годов сосланный в Астрахань лидер советской Украины и революционер Христиан Раковский увлеченно писал своему соратнику и товарищу Льву Троцкому: «О песчаных степях северной и восточной Каспии я так много начитался, что они начинают меня манить, несмотря на их жгучий базальт, их змей, скорпионов и тарантулов, не говоря уже о малярии, чуме, холере и проказе. Какой-то писатель (Гримм) предполагает, что Данте, для описания гадов в своем аду, имел в виду окрестности Красноводска, а Аристотель считал Кара-Богаз — началом преисподней».
Для ногайцев и других коренных народов этого региона описанное является повседневностью, к которой с определенного времени прибавилась новая напасть — опустынивание степей и наступление песков на населенные пункты. Главная героиня ленты — простая сельская женщина Гульфира. Она борется с экологической катастрофой, настигшей ее родную землю. Бригада, которую она возглавляет, каждую осень на длительное время отправляется к песчаным «ранам» и сажает там кустарник, который помогает остановить опустынивание. Бригада ногайцев работает в суровых условиях под ледяными дождями и ураганами, ежедневно они проходят по несколько километров, чтобы победить стихию. Параллельно показан быт простых степняков, их радости и горе, конфликты и праздники, переживания по поводу накрывающих страну социальных катаклизмов. Одного из героев фильма уже нет в живых — он погиб, будучи мобилизованным на военную операцию в Украине.
Еще одним фильмом, который можно отнести к этнической и экологической тематике, стала картина американского документалиста Хэдли Остина «Демонический минерал». Этот по-журналистски лапидарный (про полуторачасовом хронометраже) фильм повествует об индейцах навахо на юго-западе США, которые живут на заброшенных урановых рудниках. Они не хотят уезжать с этой пораженной радиацией местности, потому что считают ее священной. Они занимаются научными исследованиями ионизирующего излучения, вспоминают былое, борются за компенсации и льготы. В некоторых моментах запечатленная повседневность отношения местных жителей с чиновниками чем-то даже напоминает какие-нибудь наши публичные слушания, где одна известная сторона плохо понимает другую, а пресловутый «конструктивный диалог» становится иронией. Несмотря на очень мрачную фабулу, фильм отчасти даже заканчивается хэппи-эндом, потому что активисты добиваются определенных преференций для своего народа. Все это благодаря тому, что индейцы не сидят на диване, а активно сражаются за жизненное пространство и защищают свои права.
Индейцам другой Америки — Южной — был посвящен франко-бельгийский фильм «Прощай, дикарь» режиссера Серхио Гуатакира Сармьенто. Он, будучи потомком коренных жителей Колумбии разоблачает колониальный дискурс «белой Америки», где считается, что туземцы Амазонии ничего не чувствуют, потому что в их языке нет соответствующих слов. Автор работы отправился на встречу с людьми племени какуа, чтобы поговорить об их чувствах, их любви, их одиночестве. При этом он заново ощутил свою индейскую идентичность. С юмором и нежностью индейцы показывают Серхио свою повседневность.
Другая «этническая» картина, о которой стоит рассказать, — это не конкурсная работа, и вовсе не документалистика, а игровой фильм якутского режиссера Дмитрия Давыдова «Чума». В самом названии закодирована известная цитата из «Ромео и Джульетты»: «Чума на оба ваши дома». Но фильм Давыдова не о любви, а совсем наоборот. Мрачная черно-белая, сугубо «мужская» работа (в том смысле, что в сюжете нет ни одной женщины) — про пронизывающие героев конфликты. Про конфликты между отцами и детьми, между соседями, рабочими и работодателями. Про энтропию, которая пропитала своим ядовитым соком все общество снизу доверху.
Если очень коротко, то фильм рассказывает о двух неполных семьях, которые живут в одном селе. Робкого Ивана постоянно унижает дерзкий и самоуверенный сосед Тихон. После того как Тихон избивает Ивана на глазах у сына, подросток начинает все больше времени проводить с его обидчиком, а папаше однажды бросает: «Лучше бы ты умер, а не мама». Как отметил режиссер, такой сюжет типичен для почти любой точки планеты, но поскольку Давыдов работает и живет в республике Саха, все происходит в лесах и на пустошах его большой «малой родины».
Что важно, герои «Чумы» (как и «Против ветра», кстати) разговаривают на родном языке. И это важно, потому что уже не первый год кинокритики всего мира с интересом, а иногда и небезосновательным восторгом говорят про феномен якутского кино — крайне малобюджетного, но от этого не теряющего в качестве и смыслах.
Эмоции и аллюзии
Важной темой, которая регулярно осмысляется участниками «Саратовских страданий», остается жизнь людей с ограниченными возможностями. В этом году про нее были две яркие но непохожие друг на друга российские работы: «Мой друг Сега» Артема Гряника и «Можно я не буду умирать?» Елены Ласкари.
Первый фильм — про то, как потерявший ногу парень из Архангельска становится блогером, входя в когорту людей, которых сегодня принято называть модным словом «инфлюэнсеры». Он переезжает в Москву, женится, становится популярным и узнаваемым. Но слава имеет и свои обратные стороны, зависимости и сложности, и если сегодня ты почти миллионер, то завтра можешь оказаться на дне. В кадр попадает повседневная жизнь Сеги — встречи с друзьями, общение с родными, помощь инвалидам, переживания по поводу внешних раздражающих факторов, например подорвавшая его популярность блокировка соцсети Instagram, признанной в РФ экстремистской после 24 февраля 2022 года.
В свою очередь Елена Ласкари сняла довольно трогательную картину, поселившись в тесной маломерной студии москвички и ее дочери-подростка с целым «букетом» орфанных заболеваний — спинальной мышечной атрофией и боковым амиотрофическим склерозом. Автор фильма скрупулезно документирует повседневность своих героев и их связанные с выживанием деформации, кажущиеся среднестатистическому обывателю чем-то невыносимо запредельным.
Несмотря на драматизм ситуации (девочке врачи давали меньше 20 лет жизни), героини вовсю строят планы. Изначально отрешенная мама находит себе жениха, девочка рассуждает о самостоятельной жизни, музицирует, играет в спектаклях и рисует, мечтая стать известным иллюстратором. Кульминацией, высекающей у зрителя слезы, становится сцена, когда женщина признается дочери, что изначально подписала отказ от реанимации, если состояние ребенка станет критическим, но когда той исполняется 18 лет, отменяет этот вариант и символически вручает бразды решения своего будущего. Несмотря ни на что, жизнь семьи показана не в сферическом вакууме безысходности, а динамично переплетается с внешними событиями. Эта работа получила специальный приз киноклуба «Волшебный фонарь» — «За самое точное попадание в жанр», и с таким выборов трудно не согласиться. Это действительно добротная документальная мелодрама, работающая со зрителем и его эмоциями.
Где-то близко к этой картине в плане сочетания камерности и глобальности находится российско-беларуская работа молодого режиссера Артема Кусяка «Курьер». Качественно снятая корткометражка (тут надо отметить стильную работу операторов, коими стали сам автор фильма и Денис Филиппенков) вошла не в основную конкурсную программу, а параллельную — «Саратов — открытый город». Она показывает жизнь московского парня, который работает разносчиком еды, пытаясь вернуть деньги, взятые его родителями в долг у микрокредитных организаций. Он как белка в колесе мотается по столице на велике, параллельно отбиваясь от коллекторов, переживая за свою судьбу и будущее родственников. Он не может поступить учиться, выпутываясь из одной долговой ямы и попадая в другую. Словом, Артем Кусяк, показав дрейф среднестатистического россиянина, без труда попав в воспаленный нерв эпохи, где за фальшивой картинкой «величия» и «особого пути», скрывается неприглядная реальность выживания миллионов.
Не обошли стороной «Саратовские страдания» и тему существования за гранью привычного мира — обязательный, как правило, ингредиент фестивального кино. Сюда можно отнести беларуский фильм «Перевозчик» Кристины Лебедевой, а также российский «Выбор» Александра Калашникова и Михаила Тарковского.
Кристина Лебедева решила рассказать про умирающую деревню где-то на острове и кладбище на соседнем участке суши. Местный житель и главный герой картины стал паромщиком, помогающим живым почтить память ушедших, а мертвым — отправиться в последний путь через реку. Вышла такая несколько артхаусная аллюзия на тему древнегреческого Харона, который перевозил умерших через Стикс. Подобный же прием использовался в психоделическом художественном фильме Вадима Абдрашитова «Парад планет» 1984 года, но, понятно, как выдумка сценариста Александра Миндадзе, а не грустная реальность.
В той же обойме и эпическое произведение «Выбор». Несколько лет назад красноярский мэтр документалистики Андрей Калашников привозил на «Саратовские страдания» картину «Замороженное время» про таежного отшельника Михаила Тарковского — племянника кинорежиссера Андрея Тарковского и внука поэта Арсения Тарковского. На сей раз Тарковский и Калашников создали совместную картину на их любимую тему — про молодую горожанку, которая решила оторваться от цивилизации и переехать в тайгу к пожилому охотнику. На фоне величественных таежных пейзажей, в суровых и непривычных условиях выживания происходит ровно то, о чем любил писать уроженец этих мест Виктор Астафьев с его идеей мизерности человеческой судьбы в сравнении с всепоглощающей энергетикой дикой природы. Когда фильм вышел, его главный герой погиб, разбившись на снегокате, что придало ленте еще больший мелодраматический драйв. Из минусов можно отметить несколько неуместную для хорошей картинки и сильного сюжета бравурную музыку, наметающую на работу несколько неуклюжий пафос.
Китайский символизм
Нельзя не упомянуть немного тяготеющую то ли к неорореализму, то ли к экспериментальной эстетике раннего Алексея Балабанова работу молодого китайского документалиста Го Чженьмина «Утомительные дни и ночи». Она получила приз «За первый уверенный шаг в профессию» (дебют) и стала заверщающей картиной основной конкурсной программы «СарСтрада».
Это очень мрачная зарисовка из жизни маргинальных интеллигентов, которые в 1989 году участвовали в раздавленных властями волнениях на главной площади Пекина — Тяньаньмэнь. Собственно, фильм показывает, как сложилась их дальнейшая судьба в постмаоистском Китае. Поэты, грезившие своими идеалами, превратились в обитающих в каком-то клоповнике скуфов. Они бродят по полузаброшенному поселку закрытой угольной шахты, танцуют и бухают в мерцающем светодиодами дешевом ресторане, вспоминают про свои былые похождения и читают стихи в заброшенном здании, мысленно беседуя с героями и образами местного агитпропа. Человеку, мало знакомому с китайскими реалиями последних десятилетий эта работа может показаться банальной чернухой на фоне оптимистичных новостей про научные, технологические и урбанистические прорывы Поднебесной. Но «Утомительные дни и ночи» — это высказывание (очень авторское и своеобразное, да) о другом Китае, ставшем помимо мастерской мира кладбищем идей о тотальном освобождении человечества. Случайно так получилось, что этот фильм показали 9 сентября — в 48-ю годовщину смерти предселателя Мао, что придало показу определенный исторический символизм.
Словом, этот фестиваль, как и предыдущие, не разочаровал в плане выбора картин. В этом году, кстати, «Саратовским страданиям» исполнилось 20 лет — первый раз команда Дома кино и Нижне-Волжской студии кинохроники провела его осенью далекого 2004-го. Срок при не самых благоприятных условиях существования культуры в нестоличной России значимый и почетный.
